«Человек — швейцарский нож» с Дэниэлом Рэдклиффом — это далеко не первый фильм из вечного жанра приключений трупа. КиноПоиск вспомнил, в каких еще картинах трупы играли ключевую роль наравне с живыми персонажами.
Вышедший на экраны 30 июня «Человек — швейцарский нож» с Дэниэлом Рэдклиффом — это далеко не первый фильм из вечного жанра приключений трупа. Кинематографисты давно поняли, что продолжительное присутствие мертвого тела на экране превращает фильм либо в черную комедию, либо в глубокомысленное философское произведение. Судя по эволюции этого жанра за последние 25 лет, победил первый вариант.
Долгие годы кино отказывалось демонстрировать результат работы смерти. Герой, убитый пулей врага, падал за рамками кадра, не оставляя на экране своего холодеющего тела. Десятилетиями кинематограф накапливал за кадром тысячи трупов, пока те массово не полезли с экрана всякими ходячими мертвецами.
Но если зомби движет опасный вирус или злой дух, то решения за труп всегда принимают живые, низводя его до роли вещи: то его прячут, выдавая за пьяного, то используют как детскую игрушку или сексуальный объект. Но никогда прежде труп не использовали как сугубо утилитарный предмет, который помогает человеку выжить в дикой природе. При этом герой ленты «Человек — швейцарский нож» лишен привычной для мертвых тел инертности. Персонаж Дэниэла Рэдклиффа, пожалуй, самый неуспокоенный труп в современном кино, но далеко не первый и не единственный.
Глуповатая американская комедия «Уик-энд у Берни» конца 1980-х стала предвестником целой череды фильмов на некрофильскую тему, которые пережили настоящий расцвет в начале 2000-х. Нелепый детективный сюжет переосмысливал картину Альфреда Хичкока «Неприятности с Гарри», где жертва неизвестного убийцы никак не может найти вечный покой — мешает нечистая совесть жителей городка по соседству, которые то хоронят Гарри, то эксгумируют, не сообщая об этом в полицию.
Режиссер Тед Котчефф обошелся со своим героем не лучше Хичкока. Большой босс Берни сначала становится жертвой мафии, а потом буквально превращается в марионетку в руках двух своих подчиненных, которых намеревался сжить со свету. Герои весело проводят выходные, таская труп начальника за собой, выдавая его за пьяного и даже устраивая вечеринку от его имени. Берни мертв, но все участники праздника этого не замечают. Стеклянный взгляд они воспринимают как знак привычного равнодушия, а бессильно мотающуюся голову — как отказ в помощи. Глядя на частые перемещения мертвого Берни в пространстве, в его смерть отказывается верить даже его убийца.
Психоаналитик — главный экранный мертвец начала XXI века. Герой Брюса Уиллиса из «Шестого чувства», который вслед за «Мертвецом» Джима Джармуша до самого финала даже не подозревает о собственной смерти, упрямо продолжает выполнять свои служебные обязанности и пытается помочь маленькому нервному мальчику. Или психоаналитик в исполнении Робина Уильямса из фильма «Куда приводят мечты», который после смерти попадает в рай, но предпочитает отправиться в ад за своей женой-самоубийцей.
Психотерапевт из фильма «Приключения трупа» Жан-Жака Бенекса еще не мертвец, но уже почти живой труп, которому так надоели его профессиональные обязанности, что он научился засыпать на рабочем месте прямо во время приема пациентов.
Настоящие приключения трупа начинаются, когда, очнувшись после очередного сеанса, доктор видит, что его ненавистная клиентка — нимфоманка и клептоманка — задушена. Оригинальное название фильма — «Смертельный трансфер» (Mortel transfert) — обыгрывает медицинский психологический термин. Трансфер — сеанс общения между врачом и пациентом, при котором не только врач пытается воздействовать на бессознательное пациента, но и пациент силой своих эмоций оказывает обратное влияние на врача. Бенекс издевается над психоанализом по полной программе. В его фильме главным трупом оказывается не столько роковая покойная блондинка, сколько сам психоанализ как таковой.
Все попытки психоаналитика спасти ситуацию приобретают сексуальный подтекст и оборачиваются фарсом. Попытку доктора сделать покойнице искусственное дыхание случайно заглянувшая служанка принимает за страстный секс. Появление полиции вынуждает его снова жарко целовать холодеющий труп, представляя ситуацию как типичный адюльтер в автомобиле. А трогательную сцену прощания на кладбище, где доктор пытается спрятать труп, обрывает местный восторженный некрофил, который упражняется с резиновой женщиной на соседнем надгробии: «Браво! Преклоняюсь! У меня всего лишь надувная, а у тебя настоящая!»
Если допустить, что прошлое — это тоже труп, который мы таскаем за собой, не зная, куда его приткнуть, то герои одного из лучших некрофильских фильмов начала 2000-х — ленты «Другие» Алехандро Аменабара — имеют немало общего с персонажами «Второстепенных людей» Киры Муратовой. Женщина-призрак в исполнении Николь Кидман из «Других» отказывается покидать старый фамильный особняк и забыть все, что ее связывало с прежней жизнью. К вящему недовольству новых жильцов дома. Персонажи «Второстепенных людей» весь фильм таскают за собой по Одессе тяжелый груз в виде чемодана с трупом, выдавая покойника то за пьяного, то за сдохшую собаку. Но кем был этот человек при жизни, зрители так толком и не узнают. Пил, бил жену и буянил — все как у всех.
Главное качество этого персонажа, которое подчеркивает Муратова, — его незначительность на фоне хозяев жизни тех лет — новых русских, на стройках у которых работают все эти «второстепенные люди». Вопреки заключению участкового врача, который прикладывает руку к убийству, в финале фильма маленький человек неожиданно и символично воскресает, причем не где-нибудь, а в камере хранения вокзала. А вот новый русский, еще живое тело которого возит в багажнике его конкурент, умирает естественной смертью, сам по себе.
Бородатый анекдот про врача, который вернул к жизни труп покойника («Будет жить»), Дмитрий Месхиев экранизировал в «Механической сюите» едва ли не дословно. Двух работяг — интеллигентного рабочего и жлоба-менеджера — отправляют из Москвы в Ленинградскую область за телом третьего — поэта Коли, который помер, пока был в командировке. Пара рюмок водки в вагоне-ресторане, потом еще несколько по приезде — и денег на транспортировку трупа домой не остается. Приходится покупать билет в купе и, выдав Колю за пьяницу, везти его в пассажирском вагоне. Это запускает цепочку событий, которые кардинально меняют жизнь всех, кто встречает этот труп на своем пути.
У Муратовой труп, несмотря ни на что, в итоге оказывается жив. У Месхиева труп, несмотря на все приключения, остается мертвым и обретает вечный покой в местной братской могиле под символическим номером 41 (отсылка к Великой Отечественной войне и фильмам Григория Чухрая). Месхиев предлагает зрителям не пытаться воскресить прошлое, а попрощаться с ним. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов, а живым надо как-то жить дальше.
Фильм Терри Гиллиама в определенном смысле тоже паразитирует на наследии Альфреда Хичкока, только теперь уже на картине «Психо». Большие и малые дети отказываются расставаться с родителями даже после их смерти.
Немалая часть действия «Страны приливов» разыгрывается над трупом не матери (как в «Психо»), но отца маленькой девочки в исполнении Джеффа Бриджеса — неформала и наркомана, который умирает от передозировки. Образ жизни невменяемых родителей приводит к тому, что девочка перестает видеть разницу между папой живым и папой мертвым. Да, труп смердит и разлагается, но разве не то же самое тело отца делало после очередного наркотического трипа? Что остается делать ребенку в такой ситуации? Играть как ни в чем не бывало, а для этого подойдет и папин труп, который издает неприличные, но смешные звуки.
А как же Сумерки? Там во всех пяти частях труп активно борется с псами за бревно, прям настоящий артхаус)